Около пятидесяти способны держать мушкет, но не больше, возможно, что даже и столько не наберется. Я сделаю все, что возможно, завтра. Но вся кампания состояла из таких случаев, где в равных частях смешивались ужас и удивительная храбрость. Полковник перевел на него взгляд и посмотрел, как сумасшедший. Он отвернулся, дрожа от ярости и холода, это усилие было слишком велико для него. Я посмотрю, кто останется в живых завтра утром. Он неловко встал, поскольку ему трудно было сохранять равновесие без правой руки.
Но никто из тех, кто знал его, не осмелился бы предложить ему помощь. Он лег между ними, поляк стянул пальто с лица. Что он сказал, полковник? Атака состоялась в четыре часа утра. В этот день их было восемьдесят. Он перестал быть осторожным, пропуская их.
Другое дело пропустить экипаж в противоположном направлении. Мужчина настаивал на этом. Я не позволил им проехать без вашего разрешения, но он ругается, как дьявол. И одна из женщин тоже.
Язык, как у драгуна. Офицер ругался всю дорогу до моста. Если у этих людей действительно письмо, тогда ему придется пропустить их. Конечно, это может быть подделкой. Они могут оказаться шпионами. Сани стояли на другом берегу реки. Небо было свинцовым, шел снег, было очень морозно. Настанет и их очередь, конечно, отражать атаки русских. Слуги ехали верхом тоже на хороших лошадях. Это был экипаж важного и богатого человека.
Он постукивал ногой об ногу, чтобы не замерзнуть, и разговаривал через плечо с женщиной, которая высунулась следом за ним, ее темное лицо было обрамлено соболиным мехом. Оставьте это мне, княжна. Нам может понадо биться такт в разговоре с этим господином. Война проиграна, и мы все в ней проиграли.
Идите и будьте убиты, если вам того хочется. Ему исполнилось лишь двадцать восемь, он был очень самоуверен. Вы можете проезжать, майор, сказал он.
